Ну и, в-четвертых, «Цепь» имела чрезвычайно, на его взгляд, запутанную систему жеребьевки. Ее и жеребьевкой-то назвать можно было с весьма большой натяжкой, поскольку очень большую роль в этой системе имел не столько жребий, сколько довольно сложная и многоступенчатая система древних и не очень договоров, когда-то заключенных союзов, когда-то брошенных вызовов и всего такого прочего. То есть базовое распределение по жребию подвергалось очень существенной корректировке с учетом всего этого дела. И это тоже было наследием «национальных традиций».
Изначально «дроки» были либо отдельным поселением, либо цеховым объединением, каждый из которых обязан был в случае опасности выставить для обороны города, в котором они проживали, роту бойцов. Именно поэтому глава «дрока» и именовался капитаном. То есть на лузитанском это звучало, естественно, не так, но смысл лузитанского названия термин «капитан» передавал наиболее точно. Но не в варианте чисто воинского звания, а во всем историческом многообразии его значений — от капитана корабля и капитана команды до, особенно, капитана средневековой роты… И вот когда после контакта с галактической цивилизацией социальные структуры высших и верхних средних каст распространились на всю лузитанскую цивилизацию, точно такое же распространение получили и традиции взаимоотношений между ними. Так что, когда структура «дроков» распространилась по всем слоям лузитанского общества, все вновь образованные «дроки» с жаром принялись интриговать, заключать союзы и соглашения и вообще стараться вести себя «как большие», то есть как те «дроки», история которых насчитывала уже сотни и сотни лет и которые все эти сотни лет «варились» в этом «соку». И вся эта, ставшая к настоящему моменту чрезвычайно запутанной, система отношений как раз и сделала практически невозможной обычную простую жеребьевку. Ибо капитаны «дроков» то и дело отказывались выводить «в круг» бойцов против союзников (реальных или гипотетических — другой вопрос), ибо это было «недолжным», зато предпринимали невероятные усилия, чтобы схлестнуться в схватке с давними врагами, заодно стараясь так выстроить цепочку противников своего и враждебного бойца, чтобы их боец подошел к решающей схватке на пике формы, а противника — максимально ослабленным… Тем более что победа в рамках «Цепи» в массовом сознании была практически равна таковой на поле боя. Это еще более усугублялось тем, что схваток на поле боя никто не вел уже более полутора сотен лет. Ну, за исключением Домов. Впрочем, те схватки были не по зубам ни одному «дроку», поскольку велись с помощью боевых кораблей и закованных в броню по макушку бойцов десанта. Один же боевой скаф десантника превышал по стоимости годовой бюджет девяноста девяти процентов «дроков»…
Одним словом, выдрать Дакрита из этой паутины интриг и соглашений в ближайшие несколько часов было практически невозможно. Ник решил последовать совету капитана и перекусить в одиночестве.
Присев за свободный столик, отгороженный от остального зала несколькими купами высаженных в кадке растений (таковых здесь было несколько десятков), он сделал заказ по Сети и развернулся в сторону огромного панорамного окна. Отель был построен на высокой скале, над морем, так что, несмотря на то что ресторан был расположен на нижнем этаже, из него открывался шикарный вид. Взяв это в расчет, Ник собирался слегка, так сказать, помедитировать, пока робобслуживание (а ничего другого в таком крупном отеле не могло быть по определению) доставит ему заказ.
— Эй ты, а ну свалил из-за этого столика, быстро!
Услышав эти слова, произнесенные презрительным тоном, Ник сразу не понял, что они относятся к нему. И потому сначала даже не повернул головы в стороны произнесшего.
— Ты чего, «кугла», глухой, что ли?!
А вот это явно относилось именно к нему. «Куглой» на Лузитании именовали иностранцев. Не все, конечно, и далеко не всех. Более того, это слово среди большинства лузитанцев считалось не совсем приличным. Причем не в том смысле, в каком таковым, скажем, считается среди русских мат, который да, неприличный, но все вокруг, от детей до стариков, свободно им пользуются, а реально неприличным. То есть за его использование в общественном месте рискнувшему его произнести вполне могло неслабо «прилететь». А вот не выражайся при людях… И означало оно нечто вроде «неполноценный». То есть руки-ноги есть, рот есть и даже разговаривать может, а — не человек. Чаще всего этим словом называли инопланетников, которые подчеркнуто демонстративно кривили, так сказать, нос в сторону всего того, что лузитанцы считали своими национальными традициями. Мол, все это дикое средневековье, недостойное цивилизованного человека, и относиться серьезно ко всему этому мракобесию и отсталости может только лишь такой же мракобес и отсталое существо. А они совершенно не такие… и «в круг» они отказываются выходить только из-за этого, а не потому, что банально ссут. Большинство лузитанцев все эти потуги прикрыть собственную трусость некими высокими идеалами раскусывало на раз, и потому отношение к таковым у них было соответственное. Коль трусишь — так молчи в тряпочку, тем более что никто никого «в круг» насильно тянуть не будет. Понятно же, что все люди разные и не всем повезло родиться на Лузитании. Попытка же скрыть собственную трусость за разными заумными рассуждениями в их глазах все только усугубляла… Вот таковых и именовали «кугла». Но какое это имело отношение к Нику? Ну, за исключением того, что он тоже инопланетник?
Землянин медленно развернулся и окинул взглядом говорившего. Тот похабно осклабился:
— У тебя что, «кугла», ножки-ручки со страху отнялись?
Ник продолжал молча рассматривать наехавшего на него лузитанца. Ой, что-то тут не то… Несмотря на всю свою сиюминутную готовность ответить насилием на насилие, лузитанцы совершенно не отличались неспровоцированной агрессией. Наоборот, подданные Лузитании и в этом отношении были едва ли не самыми адекватными среди всех, кого Ник встретил после своего исчезновения с Земли. Возможно, как раз вследствие этой своей готовности. Ник еще на Земле читал, что в тех штатах США, в которых население вооружено почти поголовно, уличное насилие практически полностью исчезло. Нет, они не стали абсолютно безопасным раем, более того, число бытовых смертей там даже несколько превышало таковое в тех штатах, в которых продажа оружия населению была серьезно ограничена законодательно. Ну да, знаете ли, когда под рукой у участников пьянки вместо сковородок имеются пистолеты, пьяная драка имеет куда больший шанс закончиться трупом, а не тяжкими телесными повреждениями. Да и всякие там кражи и мошенничества в этих штатах так же цвели цветом, не менее пышным, чем в любых других. Но вот что касается разбоев, изнасилований и грабежей — таких преступлений у них практически не существовало. Так, отдельные единичные случаи. Причем, как правило, даже эти единичные случаи заканчивались весьма печально именно для грабителей или насильников, а вовсе не для объектов нападения. То есть очень высокая вероятность в ответ на нападение тут же, не отходя от кассы, получить пулю в лоб останавливала даже тех, кто был способен совершить преступление. Не говоря уж о простом наезде. Так что люди в этих штатах почти поголовно предпочитали демонстрировать друг другу дружелюбие и взаимопонимание. Ну, чтобы лишний раз не провоцировать… Вот и здесь, похоже, постоянная готовность к схватке, отличавшая любого совершеннолетнего (и не очень) лузитанца, оказывала на общество весьма благотворное воздействие. Люди привыкли «отвечать за базар» и потому не по делу, как правило, не базарили. Поэтому такой совершенно ничем не спровоцированный наезд не только оказался для Ника полной неожиданностью, но и заставил его насторожиться.
— У-тю-тю! «Кугла», оказывается, от страха штанишки описал!
«А вот интересно, — отстраненно подумал Ник, — почему это весь этот подозрительный наезд осуществляется исключительно в словесной форме? Тип демонстрирует неприкрытую агрессию, но при этом не то что ни единой попытки тактильного контакта, но даже ни единого жеста, могущего быть расцененным как откровенная агрессия, не сделал. Подстава? — Землянин осторожно огляделся. Вроде бы все нормально, никого посторонних поблизости нет. — Впрочем, на хрен посторонние, если есть Сеть? Включил режим протокола — и пожалуйста, юридически достоверное видео готово. А с другой стороны, эта же самая Сеть прекрасно протоколирует и действия провокатора. То есть даже если я ему сейчас без затей врежу в морду — обвинить меня в неспровоцированной агрессии никто не сможет. Или сможет? Недаром этот тип базарить базарит, а ручки-то вон как по шву держит…»